Делай, что должен! Размышление о Николае Сидоровиче Хлопкине и его времени /К 100-летию со дня рождения академика Н.С. Хлопкина/ (доклад В.П.Кузнецова)

 

  Автор:

Вячеслав Петрович Кузнецов

 

Рис. 1. Н.С. Хлопкин, 2000-е гг.

 

Академик Николай Сидорович Хлопкин, уроженец Влади-мирской глубинки, орденоносец, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, Герой Социалистического Труда, участник Великой Отечественной Войны, внес значимый вклад в грандиозные деяния советского народа по освоению атомной энергетики и созданию морского ядерного щита нашей Родины.

 

В 1963 году студентом-дипломником Московского энергетического института я пришел в Институт атомной энергии имени И.В. Курчатова в сектор 20 отдела ядерных реакторов. Мой пер-вый начальник Борис Андреевич Буйницкий, из плеяды создателей первой советской атомной подводной лодки — легендарной К-3, привел меня в кабинет в здании 106, где работал Н.С. Хлопкин тогда и все последующие годы своей жизни. Основанием та-кому представлению было то обстоятельство, что мне предстояло заниматься умопомрачительным по значимости и интересу атомным энергетическим проектом для Военно-Морского Флота, инициатором которого был непосредственно директор ИАЭ им. И.В. Курчатова Анатолий Петрович Александров.

 

 

Рис. 2. Б.А. Буйницкий, 1970-е гг.	Рис. 3. А.П. Александров, 1980-е гг.

 

Знакомство с Николаем Сидоровичем Хлопкиным оставило во мне неувядающие воспоминания.

 

Николай Сидорович был красивым человеком и оставался таким до последних дней своей жизни.

 

С годами становилось понятно, почему А.П. Александров выбрал своим первым помощником в создании атомного флота страны именно Хлопкина. Его отличали способность с предельной глубиной проникать в суть вещей, эффективно взаимодействовать с соратниками и партнерами независимо от их взглядов и характеров, беспредельная работоспособность, неисчерпаемый запас позитивного отношения к жизни.

 

В 1940 году после окончания с отличием средней школы Хлопкин поступил на теплоэнергетический факультет Московского энергетического института. В феврале 1942 года был призван в армию и через 6 месяцев закончил Тамбовское военно-пехотное училище, эвакуированное во время войны в Семипалатинск. В августе 1942 года девятнадцатилетним пехотным лейтенантом Хлопкин вступил в войну с фашистской Германией. В 1945-м капитаном, первым заместителем начальника штаба полка, действовавшего в составе Первого Украинского фронта, он вошел в Берлин и расписался на поверженном Рейхстаге, поднявшись на вер-шину воинской славы солдата Красной Армии.

 

 

Рис. 4. Н.С. Хлопкин, 1945 г.

 

О войне говорить не любил. От других я узнал об эпизоде фронтовой жизни Хлопкина, когда он весной 1945 года уже в Германии кодированным сигналом с земли посадил на наш аэродром немецкий связной самолет, на борту которого оказался офицер с важными документами. За это боевое действие Хлопкин был награжден Орденом Красной Звезды. Второй такой орден Хлопкин получил за бои на Одере, а орден Отечественной Войны — за участие в Берлинской операции. В конце 1942 года был тяжело ранен в ногу. Это произошло в 12 км от места, где двумя месяца-ми раньше был убит в бою и похоронен в братской могиле его отец Сидор Акимович Хлопкин. Излечение ранения длилось 14 месяцев. Вернувшись в армию с ограниченной подвижностью ноги, продолжал службу в штабе своего пехотного полка. В июне 1945 года рана открылась и Хлопкин был направлен на излечение в Москву. Сразу восстановился как студент МЭИ. В октябре 1945 года по состоянию здоровья был демобилизован. В 1947 году перешел на вновь созданный в МЭИ физико-энергетический факультет, ставший основой будущего Московского инженерно-физического института. В МЭИ Николай Сидорович встретился с Анной Васильевной Андрюниной, впоследствии ставшей ему женой.

 

 

Рис. 5. Н.С. Хлопкин, 1946 г.

 

С июля 1949 года — лаборант Лаборатории № 2 АН СССР (будущего Курчатовского института). После окончания с отличи-ем МЭИ в июне 1950 года был переведен на должность инженера, работал по тематике промышленных реакторов в секторе № 6 Владимира Иосифовича Меркина. Здесь подготовил и защитил в 1956 году кандидатскую диссертацию по технологии тепловыделяющих элементов промышленных реакторов.

 

К поставленной цели шел неуклонно и делал упорно свое дело. Атомные ледоколы — абсолютно инновационный проект — «вытянул» Хлопкин. Это было его «личное дело». Ледокольной тематикой начал заниматься с 1953 года: в этом году вышло Постановление Совета Министров СССР о создании мощного атомного ледокола для Арктики. Преодоление драматических перипетий судьбы первого в мире советского атомного ледокола «Ленин» — величайшая заслуга Хлопкина перед Отечеством. Это признают все. Линия жизни атомного ледокола «Ленин» была начертана Хлопкиным, когда ни высокие премии, ни академические звания ему еще не «светили». Под его руководством определялся облик ледокольного реактора: было разработано техническое задание на реакторную установку, проведены физические и теплогидравлические расчеты реактора, решены вопросы биологической защиты атомной энергетической установки, вопросы ядерной и радиационной безопасности атомного ледокола «Ленин». Делай, что должен! Наградой за истинное подвижничество стала Ленинская премия, которая была присуждена Хлопкину в 1960 году за атомный ледокол «Ленин», который был построен на Адмиралтейских верфях в Ленинграде и начал свою службу в Северном Ледовитом океане в апреле 1959 года.

 

 

Рис. 6. Атомный ледокол «Ленин», 1959 г.

 

За атомным ледоколом «Ленин» последовало строительство атомных ледоколов «Арктика», «Сибирь» и других, ставших ос-новой судоходства в замерзающих морях российской Арктики.

 

В августе 1977 года состоялся первый в мире выход надводного судна на Северный полюс в свободном плавании — этим судном был советский атомный ледокол «Арктика». Хлопкин был на борту своего детища! За этот научный и инженерный подвиг ему в 1977 году было присвоено звание Героя Социалистического Труда. Так Хлопкин поднялся на вершину гражданского служения Отечеству, а Курчатовский институт превращался в Национальный центр атомного судостроения.

 

 

Рис. 7. Атомный ледокол «Арктика» на Северном полюсе, 1977 г.

 

 

Рис. 8. Н.С. Хлопкин на Северном полюсе, 1977 г. Трое в первом ряду справа налево: Н.С. Хлоп-кин, Ю.С. Кучиев (капитан атомного ледокола «Арктика» с древком флага экспедиции Георгия Се-дова), Н.Е. Гуженко (министр морского флота)

 

 

Рис. 9. Торжественное собрание в Курчатовском институте, посвященное 50-летию российского атомного ледокольного флота, 2009 г. Слева направо: В.В. Рукша, А.Н. Чилингаров, Н.С. Хлопкин, Е.П. Велихов, Я.И. Штромбах

 

Рядом с Хлопкиным образовалась группа замечательных инженеров-ледокольщиков. Владимир Иванович Макаров ходил на всех атомных ледоколах, знал всех капитанов и главных меха-ников, и все они знали и принимали Владимира Ивановича как представителя научного руководства отрасли (А.П. Александро-ва, Н.С. Хлопкина). В любой момент Макаров мог исчерпывающе прокомментировать любой вопрос по делам всех наших атомных ледоколов.

 

Рис. 10. В.И. Макаров, 2010-е гг.

 

Создание поколений атомных подводных лодок и надводных кораблей, флота атомных ледоколов — грандиозная эпопея в жизни подразделений Курчатовского института, которые в 1975 году были объединены в отдел судовых ядерных реакторов, начальником которого стал Хлопкин. Через жизнь Хлопкина прошли 260 атомных подводных лодок пяти поколений, все российские атомные крейсеры и ледоколы, атомные контейнеровоз и корабль специального назначения на всех стадиях их жизненного цикла: проектирование, строительство, эксплуатация и утилизация.

 

Погиб в автомобильной катастрофе наш товарищ. В рабочем столе его хранились календари 1960—1970-х годов, где крестиками были отмечены дни командировок. Первое, второе, третье… поколения атомных подводных лодок, 20 лет. По полгода — на флотах, кораблях, базах и заводах!

 

Так жили сотрудники руководимого Хлопкиным подразделения Курчатовского института. 20 лауреатов Ленинской и Госу-дарственной премии СССР на 150 сотрудников отдела! Работа была смыслом жизни, и тон задавал Хлопкин. Он знал все о су-довых атомных энергетических установках и требовал такого же знания от подчиненных. Его окружали фигуры не меньшего ка-либра: Г.А. Гладков, Б.А. Буйницкий, Ф.В. Кондратьев, Н.А. Лазуков, Д.М. Парфанович, А.Н. Проценко, А.Е. Савушкин. Все они были очень разные, вплоть до несовместимости, люди. В 1962 году решением А.П. Александрова Хлопкин стал его первым заместителем по делам атомного флота в Курчатовском институте и в стране, но всегда оставался первым среди равных. В общении между собой мы называли Хлопкина Сидорычем, так мы величали только его одного. По прошествии многих лет отдаю дань мудрости А.П. Александрова в выборе, возможно, единственной фигуры Хлопкина для эффективной координирующей работы в неординарном сообществе выдающихся национальных экспертов.

 

 

Рис. 11. Н.С. Хлопкин и А.П. Александров, 1980-е гг.

 

 

Рис. 12. 70-летие Н.С. Хлопкина в Курчатовском институте,1993 г. Слева направо: В.И. Меркин, Б.П. Папковский, Е.П. Рязанцев, Н.С. Хлопкин (товарища справа автору определить не удалось)

 

Атомный флот мы создавали полностью сами в 1950—1960-е годы в разгар «холодной войны». В отличие от времен атомного проекта все информационные связи с нашими союзниками во Второй мировой войне были уже разорваны. В десятилетиях самоотверженного научного и инженерного труда рождалось новое знание. Институт работал в пограничье науки и технологий, создавая новую, невиданную технику. Тогда еще молодые, бывшие фронтовики выходили на неведомые научные рубежи и блестяще решали поставленные задачи! Не имели значения официальные позиции и звания участников этого замечательного сообщества. Отношение к человеку определялось его работоспособностью, отношением к делу, вкладом в решение грандиозной задачи со-здания атомного флота, способностью эффективно работать в единой упряжке с товарищами, такими же, как ты. Люди из десятка организаций работали, как братья одной семьи. Высокие научные звания и награды никогда не были целью. Дело прежде всего! И какое дело — ядерный паритет на морях и океанах Советскому государству был обеспечен усилиями наших атомных корабелов! Между делами, без особой помпы пришли к Хлопкину научное признание и высокие академические звания.

 

Яркие дела и события вошли в историю Курчатовского института во времена Хлопкина.

 

На заре атомного судостроения создание каждого нового корабельного реактора начиналось с воспроизводства и изучения его характеристик на физических моделях. В Курчатовском институте четыре высококвалифицированные группы нейтронно-физического эксперимента выполняли эту опасную работу на пяти критических стендах круглосуточно. Группа экспериментаторов Андрея Юрьевича Гагаринского вложилась в 1960-е годы в создание реактора для непревзойденной до сих пор по скорости подводного хода уникальной АПЛ проекта 661. Расчетное обеспечение проекта осуществляла группа Евгения Александровича Двойнишникова в лаборатории Буйницкого. Годы спустя Андрей Юрьевич стал главным ученым секретарем и советником руководства Курчатовского института, а Евгений Александрович за выдающийся вклад в создание атомного флота был удостоен Государственной премии СССР и многие годы был в кадровом резерве на замещение Хлопкина.

 

 

Рис. 13. А.Ю. Гагаринский, 2000-е гг.

 

 

Рис. 14. Е.А. Двойнишников, 1970-е гг.

 

По указанию А.П. Александрова в отделе Хлопкина была сформирована группа специалистов, оснащенная самой современной и уникальной аппаратурой, зачастую собственного производства, выезжавшая на комплексные швартовные и ходовые испытания всех атомных кораблей и судов и в составе приемной комиссии снимавшая реальные динамические характеристики новых атомных энергетических установок. Курчатовская инициатива дала возможность изучать и отлаживать уже на стадии комплексных швартовных испытаний (КШИ) динамику реальных АЭУ во множестве штатных режимов эксплуатации. Анализ этих данных поднимал квалификацию курчатовских специалистов на недосягаемую высоту. В составе такой курчатовской группы на КШИ первого советского атомного крейсера «Киров» на Балтийском заводе в Ленинграде начинал свою карьеру в Курчатовском институте молодой инженер Василий Сергеевич Устинов, впоследствии заместитель директора НИЦ «Курчатовский институт» и руководитель Курчатовского комплекса ядерных транспортных энергетических технологий.

 

 

Рис. 15. В.С. Устинов, 2010-е гг.

 

В Курчатовском институте был создан уникальный теплофизический стенд на закритических параметрах воды для исследований в обоснование активных зон перспективных судовых водо-водяных реакторов: мощность стенда 6 МВт, температура воды 600 °С, давление 300 атмосфер — и такое еще в 1960-х годах! Это и сегодня — великолепные характеристики! Уникальный стенд стал визитной карточкой молодого талантливого конструктора Евгения Сергеевича Мелкова. По проекту «Океан» хотели сделать корабельную одноконтурную АЭУ с удельным весом 5 кг/л.с. на сверхкритических параметрах водяного теплоносителя для 50-узловой атомной подводной лодки-истребителя. И Хлопкин сделал бы такой реактор, но подвели сибиряки из СО АН СССР — не обеспечили гидродинамику скоростной подводной лодки. Того стенда давно уже нет. А вот «большая» атомная энергетика начинает сегодня присматриваться к закритическим параметрам водяного теплоносителя для станционных ВВЭР. Спустя 50 лет! А Евгений Сергеевич в зрелые годы стал главным инженером Курчатовского института и сегодня остается ответственным за его техническую и ядерную безопасность.

 

 

Рис. 16. Слева направо: Н.С. Хлопкин, И.В. Гагаринская, Е.С. Мелков, Н.Е. Кухаркин, 1993 г.

 

Флоту потребовалась бесшумная АЭУ, и в 106-м здании в 1970-е годы появился экспериментальный реактор «Гамма» с термоэлектрическим преобразованием ядерной энергии, с естественной циркуляцией водяного теплоносителя, без подвижных частей и механизмов, надежный, как «кирпич». В этот реактор и последующие проекты на его основе вложил свою научную жизнь Евгений Петрович Каплар. Реактор делали срочно, проект не поспевал за «железом» — и такое в 1970-е годы в центре Москвы! Ответственность колоссальная, но ведь сделали! Стенд «Гамма» безупречно отработал в Курчатовском институте 15-летнюю научно-экспериментальную программу, стал базой для новых актуальных проектов. Сегодня ядерное термоэлектричество — одно из важнейших направлений развития малой атомной энергетики, а Евгений Петрович — научный руководитель гражданского атомного энергетического проекта «Елена» на основе прямого преобразования ядерной энергии в электрическую. И это тоже Хлопкин. Делай, что должен!

 

 

Рис. 17. Е.П. Каплар, 2013 г.

 

Такие высокие профессионалы воспитывались в подразделении Хлопкина в ходе реализации важнейших национальных атомных энергетических проектов!

 

А атомный авианосец с наработкой водородного авиационного топлива электролизом из морской воды! Отдел Хлопкина стал базой оригинальной разработки, в которой приняли участие пол-института и полстраны под руководством заместителя директора Курчатовского института академика В.А. Легасова.

 

А самоподъемная капсула с атомным подогревом для протаивания трехкилометровой толщи льда в Антарктиде! Одна из «звездных» идей незабвенного Б.А. Буйницкого!

 

А атомный энергетический проект «Цунами», обещавший кратное увеличение боевой эффективности советского Военно-Морского Флота, неожиданно прерванный письмом С.Г. Горшкова.

 

И много чего еще рождалось тогда в «Стране Александрова» под руководством и приглядом Николая Сидоровича Хлопкина.

 

Важнейшие работы имели иногда переменчивую судьбу. Но никогда не колебалось отношение Хлопкина к тому, что однажды стало его решением. Искусно маневрируя, он проявлял несокрушимую волю к достижению цели и в делах не ошибался.

 

 

Рис. 18. Н.С. Хлопкин в рабочем кабинете в Курчатовском институте

 

Центром инновационных предложений и проработок в возглавляемом Хлопкиным коллективе была в те годы лаборатория Бориса Андреевича Буйницкого.

 

 

Рис. 19. В лаборатории Б.А. Буйницкого, 1971 г. Справа налево: сидят Б.А. Буйницкий, Т.Г. Дмитриева, Е.А. Двойнишников, Л.С. Цыганков, Е.П. Каплар, Л.Б. Карпов; стоят: А.Ю. Гагаринский, В.П. Кузнецов, Б.Д. Селиванов, В.И. Лелеков, Н.В. Звягинцев

 

В конце 1985 года накрыла меня волна чрезвычайных обстоятельств: сошлись по месту и времени драматические служебные и трагические семейные события. Встали рядом друзья. Вынырнув из захлестнувшего меня водоворота, появился я в январе 1986 года на работе и доложился Хлопкину: дескать, вот я, живой. И услышал от него несколько простых слов, в которых с предельной ясностью прозвучали понимание моего состояния и поддержка. Я не ледокольщик и не был близок к Хлопкину в каждодневном взаимодействии в течение 20 лет моей работы в его отделе. А он отслеживал события моей жизни! Та реплика Хлопкина стала строкой моей биографии. Когда трагедия вошла в дом Хлопкина, в день прощания с его сыном Мишей выхожу я на нашу «поляну печали» между старой поликлиникой и 34-й школой и вижу одиноко стоящего Хлопкина. Приближаюсь к нему, встречаемся взглядами, посылаю ему на выдохе: «Мы все — Ваши дети, Николай Сидорович …» Молча обнялись мы с ним тогда.

 

Помню, при первой встрече с Хлопкиным увидел я на потолке его кабинета пятно от протекающей с крыши воды. Поколения молодых специалистов отдела пытались заделать эту дыру в крыше над Хлопкиным, но пятно упорно оставалось на своем месте. За прошедшие годы немало прошло перед глазами примеров другого отношения иных лидеров к вопросам личного обустройства.

 

Получая подарок, он старался немедленно отдариться. Над моим рабочим столом — полученная из рук Хлопкина фотография первого нашего атомного крейсера «Киров» на ходовых испытаниях в Балтийском море, сделанная В.И. Ободзинским.

 

Николай Сидорович непрерывно совершенствовался в знаниях, к людям относился подчеркнуто уважительно, в отношениях не практиковал «двойной бухгалтерии», саморекламой не занимался, был способен на глубокое сопереживание, мог ошибаться в людях, не приложил руки к уничтожению советских атомных подводных лодок за американские деньги, находил удовольствие в корректной иронии, был путешественником и фотографом, имел человеческие слабости, которые сейчас кажутся трогательно смешными, не любил поляков и прибалтов, стрелявших в спины наших солдат, не избежал трагических ударов судьбы и в конце жизни нуждался в общении и поддержке.

 

 

Рис. 20. Н.С. Хлопкин за киносъемкой

 

Такие личности становились генералами 1812 года, сталинскими министрами. Хлопкин и был генералом и министром в «Стране Александрова»!

 

Сын своего народа и своего времени, Николай Сидорович Хлопкин выразил своей жизнью и отразил в ней взлет советского народа к вершинам научно-технологической цивилизации, про-жил жизнь в гармонии со временем — временем титанической борьбы и грандиозных свершений.

 

Он унес с собой недостижимые знания и опыт.

 

Осталось чувство вины...

 

 

Рис. 21. Фотография Н.С. Хлопкина из галереи почетных выпускников МЭИ в Московском энергетическом институте

 

 

---

 

Об авторе доклада.

 

 

Скан дарственной надписи Н.С. Хлопкина на книге о нем, подаренной автору доклада.

 

В 2023 году исполнилось 60 лет моей работы в Курчатовском институте, где я прошел путь от старшего лаборанта до начальника Оперативного управления при президенте Национального исследовательского центра «Курчатовский институт». На первом этапе своей деловой жизни с 1963 по 1991 год работал в вертикали А.П. Александров — Н.С. Хлопкин — Б.А. Буйницкий. Был секретарем комсомольской организации, руководителем парторганизации, секретарем Научно-технического совета отдела Хлопкина, получил опыт непосредственного общения с ним. Летом 1978 года мне довелось быть руководителем курчатовской бригады «шабашников», которые строили 92-ю базу атомных ледоколов в Мурманске. Эту работу Кузнецова руководство отдела рассматривало как служебное поручение. Принимал участие в КШИ первого советского атомного крейсера «Киров» на Балтийском заводе в Ленинграде летом 1980 года. Вспоминаю, что и первый отчет по перспективному реактору для крейсера в Курчатовском институте был выпущен с моим соавторством. Проект атомного крейсера с начала работ и до сдачи флоту крейсера «Киров» вела лаборатория Буйницкого. В 1991 году судьба за-бросила меня в должности начальника лаборатории на орбиту директора/президента Российского научного центра «Курчатовский институт» академика Е.П. Велихова, с кем я тридцать лет проработал начальником Оперативного управления при президенте Центра. В настоящее время являюсь начальником отдела по обеспечению деятельности Почетного президента Центра (Е.П. Велихова). В эти годы наши контакты с Хлопкиным приобрели характер дружественного общения. Все годы моей курчатовской жизни фигура Хлопкина своей яркой биографией, ведущей ролью в создании российского атомного флота, очевидной неброскостью поведения вызывала во мне интерес и размышления о нем. Хлопкин покинул нас и наше дело в декабре 2012 года. Последний мой разговор с ним в больнице по телефону состоялся за день до кончины Николая Сидоровича, мы договаривались с ним о встрече. И эти мои размышления сами собой вылились тогда в памятную запись о нем в моем личном архиве. На основе этой записи был составлен мой доклад о Хлопкине, прозвучавший 9 августа 2013 года на совместном заседании Ученого совета Курчатовского института и Президиума РАН, посвященном памяти Н.С. Хлопкина в связи с 90-летием со дня его рождения.

 

Настоящий доклад продолжает тему Хлопкина, ставшую объектом моего особенного интереса, внимания и переживания.

 

Благодарности

 

Благодарю Юрия Евгеньевича Макарова и Станислава Акимовича Головинского за любезно предоставленные актуальные фотографии, светлой памяти Виктора Викторовича Коршунова – за просмотр и ценный комментарий материалов настоящего доклада, Нину Васильевну Юокшу – за высокопрофессиональное редактирование материала.

 

Ряд упомянутых в докладе эпизодов жизни Хлопкина почерпнут из книг «Творцы ядерного века. Н.С. Хлопкин. Страницы жизни» (М.: ИздАТ, 2003).

 

 

Основные этапы и даты жизни

академика Н.С. Хлопкина

(из книги Хлопкина Н.С. «Страницы жизни». М.: ИздАТ, 2003)